С рассветом все артиллерийские батареи открыли сильнейший огонь по укреплениям горцев. В 18 часов, когда был выставлен белый флаг, означавший для штурмующих начало атаки, казалось, что под развалинами Ахульго не осталось ничего живого. Но стоило первому батальону Врангеля двинуться в бой, как со стороны Нового Ахульго грянули первые выстрелы. Однако колонну, увлекаемую порывом атаки, уже невозможно было остановить. Наступавшие хорошо знали, что их главный козырь – стремительность и быстрота, иначе – неминуемая смерть на дне глубоких ущелий.

Под шквальным огнём мюридов Шамиля убитые и раненые солдаты падали шеренгами, но оставшиеся живые стремились вперёд. Когда передовая колонна штурмующих, преодолев глубокий ров, уже вступила в пределы Нового Ахульго, то неожиданно встретила на своём пути второй не менее глубокий ров, который к тому же горцы обстреливали ещё более разительным перекрёстным огнём из двух открытых двухэтажных саклей.

Врангель же воспринял заминку как нехватку сил и дал приказ вступить в бой двум другим батальонам. Солдаты ринулись вперёд, не зная, что первый батальон попросту попал в ловушку.

В короткий промежуток времени на небольшой, стеснённой глубокими обрывами площадке скопилось до 1 500 человек.

Началась ужасающая бойня, так как наступающие были совершенно открыты для защитников крепости. На голом скальном участке им негде было искать спасения, разве что укрывшись за телами погибших товарищей.

Барон с маниакальным упорством отдаёт новый приказ о наступлении и лично ведёт в бой оставшийся батальон.

Последствия этой атаки оказались ещё более трагичными. Были убиты все офицеры, а сам Врангель, тяжело раненный, остался лежать среди окровавленных тел и стонущих раненых.

Атака захлебнулась, оставшиеся без командиров батальоны начали беспорядочно отступать, сталкивая своих сослуживцев в глубокую пропасть. Но здесь их ожидало новое препятствие, ещё более страшное: десятки их товарищей, убитых и раненых, буквально закрыли своими телами перешеек, через который лежал единственный путь к спасению. И опять начался беспощадный отстрел.

Только ночь прекратила бойню. С наступлением темноты оставшиеся в живых отыскали тяжелораненного Врангеля и, подобрав других раненых, отступили на исходные позиции.

Судьба других колонн сложилась ещё более неудачно. Подчинённые полковника Попова сумели достаточно далеко продвинуться вглубь тесного ущелья между двумя Ахульго. Однако, как стало ясно впоследствии, их продвижение было учтено и даже запланировано самими горцами.

Дав неприятелю зайти поглубже, они открыли по нему яростный огонь. Вскоре вслед за выстрелами на головы царских солдат полетели камни и брёвна. Левая же колонна майора Тарасевича и вовсе не вступила в бой, ограничившись одной лишь перестрелкой с защитниками Старого Ахульго.

Потери российского войска по официальным данным за 16 июля 1839 г. составили убитыми 7 офицеров и 153 солдата, ранеными 31 офицер и 580 солдат. Время переговоров

Шёл второй месяц трудных изнуряющих боёв и блокады. Стояла невыносимо жаркая погода. На бездонном голубом небе уже в который день не виднелось ни одного облачка. Отвратительный запах гниющих тел довлел над всеми запахами живописной природы. Началась эпидемия оспы, ежедневно уносящая жизни десятков человек.

Тяжело было всем, но положение горцев приблизилось к катастрофическому. Запасы провианта подходили к концу, путь к реке за водой насквозь простреливался огнём противника. Связь с внешним миром осуществлялась только через узкий мост на левой стороне реки Андийское Койсу.

Граббе 29 июля ставит перед подчиненными задачу ликвидировать и этот пробел. 30 июля солдаты под беспрерывным обстрелом занимают спуск к реке с правой стороны и открывают прямой наводкой огонь из горных орудий по завалам на противоположной стороне, где окопались дагестанцы.

Несмотря на ожесточенную перестрелку 31 июля, противнику удается занять место около переправы, а 4 августа солдаты 2 батальона Кабардинского полка перебираются на левый берег и в ходе горячей схватки выбивают горцев с занятых позиций: таким образом, все подступы к поселениям оказались полностью обложенными.

Характеризуя сложившуюся ситуацию, придворный историк Л. Богуславский писал: «Бесспорно то, что в войне с цивилизованным народом, такая тесная блокада могла бы привести любую крепость к сдаче. Но горцы, привыкшие ко всевозможным лишениям и наэлектризованные фанатизмом не решались сложить оружие».

Шамиль, конечно, осознавал всю критичность положения, именно поэтому он решается через посредников вступить в переговоры с врагом. На переговорах настаивало и его ближайшее окружение. Пользуясь паузой в боевых действиях, имам также хотел восстановить разрушенные укрепления. Он не терял надежду и на прорыв блокады.

Граббе, в свою очередь, в качестве предварительного условия для начала переговоров требовал в заложники старшего и любимого сына Шамиля Джамалуддина.

Естественно, ни одна сторона не была готова к переговорам на подобных условиях.

После безуспешных контактов настала пора вялых перестрелок, редких вылазок в тыл друг друга. Так продолжалось до середины августа. Граббе понимал, что время играет на руку Шамилю, поэтому последовал ультиматум: если к вечеру 16 августа не будет выдан в аманаты сын имама, то русские войска на следующий день вновь атакуют Ахульго. Ответа на ультиматум, как и следовало ожидать, не последовало.

Новый штурм и

новые переговоры

С рассветом 17 августа загрохотала артиллерийская канонада. Через 2 часа на штурм передовых укреплений горцев опять бросились три колонны в количестве 5 батальонов Апшеронского и Куринского полков. Батальон Куринского полка, несмотря на град камней, брёвен и пуль, первым прошёл по крытой галерее и быстро начал подниматься на скалу, где стояло Новое Ахульго.

Дальше путь атакующим преграждало каменное укрепление, с засевшими в нём 100 мюридами во главе с Сурхай-кадием. Увидев противника столь близко, дагестанцы, сделав залп почти в упор, скрылись в пещерах, вырытых под утёсом, откуда и открыли убийственный огонь по врагу. Периодически горцы с диким отчаянием врывались в боевые порядки царских войск, где и погибали на штыках.

Кровопролитный бой длился до полудня. Почти все мюриды, в том числе и сам Сурхай-кадий были убиты. Успех позволил куринцам закрепиться в непосредственной близости от Нового Ахульго. В свою очередь, апшеронцы атаковали поселение с другой стороны.

Теряя надежду отстоять Новое Ахульго, Шамиль ровно в час дня выставил белый флаг, послуживший сигналом к прекращению с обеих сторон пальбы – и выслал в лагерь русских Джамалуддина.

Через некоторое время посредники договорились о встрече представителей противоборствующих сторон 18 августа на нейтральной полосе в лощине между скал.

Утром сюда прибыл имам и хорошо знавший кумыкский язык начальник отрядного штаба генерал-майор Пулло. В течение 30 минут шел трудный разговор. Условиями Пулло для прекращения огня были: выдача в аманаты сына Шамиля; сдача в плен имама и всех горцев с сохранением их жизни, имущества и семейства в неприкосновенности; переезд на место жительства, куда им укажут; полное изъятие оружия; оба Ахульго считаются на вечные времена землей Императора Российского, и горцам на ней без особого дозволения селиться запрещалось.